ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

Э. Ротвейн (Eugene Rotwein)

Давид Юм (David Hume)

Экономические эссе Давида Юма (1711-1776), впервые изданные в 1752 г. в сборнике Political Discourses, составляют лишь малую часть его произведений. Интересы Юма распространялись на многие области: он писал труды по философии (и в этой области раньше всего получил признание), работал в области социальных и гуманитарных наук, занимался историей. Его многотомное произведение История Англии (History of England) (1754—1761) было новаторской работой. Несмотря на все это, экономические произведения Юма принято рассматривать как абсолютно самодостаточную часть его наследия. И это неудивительно, так как в экономических эссе он не ссылался на свои работы в других областях, а последующая специализация науки не способствовала рассмотрению взаимосвязей между ними. Но и философы часто подходили к работам Юма по философии вне связи с его работами, относящимися к другим наукам.

Для самого Юма не существовало столь четкого разграничения дисциплин. В анонсе, предваряющем появление его первого и основного труда по философии — Трактата о человеческой природе (A Treatise of Human Nature) (1739), Юм выразил надежду, что его философия станет ядром, сосредоточением всех «моральных» (т.е. психологических и социальных) наук, а также высказывал намерение расширить границы Трактата с тем, чтобы охватить эти области. Возможно, именно из-за того, что Трактат был встречен холодно, Юм не реализовал это намерение. Его подход к моральным наукам выражен в основном в эссе. Между философскими идеями Юма и содержанием экономических эссе существует множество точек соприкосновения, и это справедливо и в отношении самих эссе. В силу этого Юма можно отнести к числу выдающихся философов-экономистов XVIII в.

Какова же природа связей между экономическими и философскими идеями Юма? Юм видел основу всей своей философской системы, ее главную и центральную часть, в совокупности принципов, характеризующих человеческую природу, или элементов и взаимоотношений, относящихся как к человеческому разуму, так и к страстям. При этом Юм полагал, что эти принципы универсальны и несводимы к более простым. Они составляют аналитическую часть его системы взглядов и рассматриваются в книгах I и II Трактата. В следующей — синтетической — части Юм, стремясь установить основополагающие законы поведения людей, т.е. выяснить, какого поведения следует ожидать от человека при различных внешних условиях, соотносит различные аспекты «человеческой природы» с внешними силами. Полученные таким образом обобщения составляют сущность «моральных наук», к которым, как было сказано, Юм обращался в своих эссе. При этом в работах в области моральных дисциплин вообще и экономической в частности проявился его глубокий интерес к психологии.

Какова же точка зрения Юма на перспективы получения надежных обобщений в «моральных науках»? То, что у Юма была определенная точка зрения по этому вопросу, вполне естественно, учитывая его интерес как философа к эпистемологическим основам науки. Он утверждал, что всегда можно представить аргументы против любого утверждения, касающегося взаимосвязей между наблюдаемыми фактами, т. е. любое утверждение может быть опровергнуто. Но углублять наше знание можно лишь посредством эмпирических наблюдений. А это означает, что зависимости можно установить лишь как вероятные, но не достоверные. Что же касается сформулированных Юмом принципов человеческой природы, то они, по его мнению, характеризуются высокой степенью вероятности, поскольку выведены из огромного числа наблюдений.

В то же время, осознавая комплексный характер взаимосвязей между человеческой природой и окружающей средой, Юм писал о трудностях формулирования надежных законов человеческого поведения. Он обращал внимание на воздействие, которое оказывают на поведение людей невидимые факторы, на масштабы изменений в этом поведении в результате изменения внешних условий, он также указывал на практическую невозможность постановки контролируемого эксперимента в сфере психологии. Таким образом, Юм предупреждал, что в общественных науках при выведении основополагающих принципов следует проявлять особую осторожность. Он писал: «Я склонен подозревать, что человечество еще слишком молодо, чтобы установить много общих положений [в области социальных наук], которые окажутся истинными по истечении длительного времени» (Нише, Philosophical Works, ed. Green and Grose, vol. Ill, p. 156-157). При этом он полагал, что из всех социальных наук экономика в наибольшей степени открыта для научного анализа. Юм с осторожностью относился к возможности получения надежных обобщений непосредственно из наблюдений за повседневной деятельностью людей. Он утверждал, что поведение обусловлено массовыми устремлениями, которые «зримы и сильны» и не подвержены влиянию трудноуловимых факторов, как это имеет место, когда рассматриваются небольшие группы. В случае больших групп легче уловить единообразие в поведении (Philosophical Works, p. 176). Заметим, что в соответствии с этой точкой зрения в предисловии к экономическим эссе Юм противопоставлял научный потенциал экономической науки ограниченным перспективам научного анализа в такой области, как дипломатия, где события определяются поведением небольшого числа людей (Writings on Economics, ed. Rotwein, p. 3—4).

Возвращаясь к сути экономических идей Юма, следует отметить, что в них не только нашло отражение признание важности психологических факторов, но и проявился глубокий интерес ученого к истории. Этот интерес возник у Юма задолго до того, как он начал работать над Трактатом. Однако в эссе представление об истории отличается от того, которое было представлено в Истории Англии и которое соответствовало традиционной историографии с ее акцентом на уникальные явления. Как представитель моральных дисциплин Юм решился уменьшить историческую обусловленность утверждений, которые призваны объяснить, как воздействие на человеческую природу изменяющихся условий может привести к сдвигам в человеческом поведении. Исследование такого рода, которое имело отношение к «гипотетической истории» (conjectural history) и французской «причинной истории» (histoire raisonee), Юм назвал «естественной историей» (natural history). Термин «естественный» здесь употребляется в значении «повторяющийся» или «вероятный» и касается сущности законов человеческого поведения. Есть много мест в ряде его эссе, где объясняется, что он понимает под историческими законами человеческого поведения. Одно из таких эссе носит название Естественная история религии (The Natural History of Religion). Подход с точки зрения «естественной истории» имеет фундаментальное значение и в его экономических эссе.

Это можно понять, если в экономических эссе Юма выделить три грани, или три уровня, анализа. Первый уровень — экономическая психология. Здесь Юм имеет дело с экономическими мотивациями, или, пользуясь его терминологией, побуждениями к труду. Это базисный уровень его экономического анализа, где можно увидеть связь между его экономическими идеями и подходом к человеческой природе, предложенным в Трактате. На этом уровне анализ представляет собой естественную историю «становления и развития торговли». Коротко говоря, пытаясь объяснить, как, воздействуя на желания людей, изменения стимулируют экономический рост, Юм пришел к вопросу об экономических мотивах. Он видел четыре побуждения к труду: желание потреблять, желание действовать, желание разнообразия, желание получить выгоду.

Первое из них, которое обычно и выделяется экономистами, просто обозначает все желания, которые могут быть удовлетворены в процессе потребления. Желание действовать можно трактовать как стремление заниматься какой-либо деятельностью как таковой. Однако полная реализация этого желания, как подчеркивал Юм, предполагает деятельность, цель которой имеет самостоятельную ценность. Подобно охоте и игре, занятия в области экономики (особенно торговля, и, вообще, там, где предполагается самоотдача), по-видимому, удовлетворяют этим требованиям. Под желанием разнообразия Юм понимал желание испытать сильные побуждения как таковые (это состояние контрастирует с состоянием отсутствия желаний, или полусонным состоянием). Это не вполне независимое побуждение к труду, но важная составляющая желания как потреблять, так и активно действовать. Последнее побуждение к труду — желание материальной выгоды — предполагает стремление накапливать титулы богатства в процессе «экономической игры».

Юм утверждал, что все эти мотивы существенны для экономического роста страны, исходные стимулы к которому он видел в развитии мировой торговли. По сравнению с подходом экономистов (который обычно исключительно или в основном сосредоточен на желании потреблять) подход Юма шире, что проявлялось, в частности, в критике Юмом доктрины психологического гедонизма. В связи с этим он отмечает, что человек движим не только стремлением получить удовольствие, но и множеством других «инстинктов», которые побуждают его совершать поступки ради них самих, т.е. такие поступки, которые не ведут автоматически к результатам, отвечающим его интересам. Позиция Юма, таким образом, исключает любую попытку отождествлять богатство и благосостояние.

Второй уровень экономического анализа Юма — его политическая экономия, или анализ рыночных отношений. Это то, что является основным предметом его экономических эссе. В них он рассматривал ряд вопросов, представлявших особый интерес в его время, включая теорию денег, теорию процента, вопрос о достоинствах и недостатках свободной торговли по сравнению с системой регулируемой торговли, вопросы повышения и понижения налогов и фискальной политики. В этом контексте главной оказывается естественная история становления и развития торговли. Критикуя экономические доктрины своего времени, Юм старался показать, что их основной порок заключался в том, что они не уделяли достаточно внимания экономическому росту, а также психологическим и иным факторам, с ним связанным.

Обратимся прежде всего к количественной теории денежных потоков, которую Юм сформулировал (в эссе О торговом балансе) в ходе критики позиции меркантилистов, согласно которой без ограничений внешней торговли деньги будут уходить из страны. Позиция Юма, считающаяся ранней версией взглядов экономистов-классиков, заключалась в том, что благодаря воздействию денежных потоков на цены в торгующих странах, количество денег в каждой из них автоматически стремится к равновесию, при котором экспорт уравновешивается импортом. Юм утверждал, что любая попытка путем ограничения торговли увеличить количество денег в стране до величины, большей, чем равновесное значение, обречена на провал (при условии, что деньги обращаются только внутри страны), так как денежный поток из-за рубежа увеличивает цены внутри страны относительно цен в других странах, уменьшая тем самым экспорт и увеличивая импорт, что, в свою очередь, вызывает отток денег из страны.

Влияние исторического подхода проявляется в том, как Юм представлял количественную теорию. В рамках этой теории он утверждал, что степень влияния притока денег в страну на цены зависит от размеров ее совокупного продукта. Следовательно, он хотел показать, что именно уровень экономического развития нации, или ее производственные возможности, определяемые количеством населения и степенью упорства людей, определяют количество денег, которое страна может привлечь и удержать. Как пишет Юм, «мне следует опасаться того, что все ручьи и реки высохнут, подобно тому, как деньги покинут королевство, в котором есть люди и производство» (Hume, Writings on Economics, p. 61).

Обратимся к области, где Юм предвосхитил классиков, — к теории процента, представленной в его эссе О проценте. В этой работе он атаковал меркантилистов, полагавших, что ставка процента определяется предложением денег. Основываясь на количественной теории, Юм утверждал, что увеличение предложения денег ведет лишь к росту всех цен, что вызывает увеличение спроса на ссуды для финансирования расходов, сохраняя процентную ставку неизменной. На самом деле ставка процента определяется предложением реального капитала. Большая часть рассуждений Юма посвящена рассмотрению факторов, влияющих на предложение реального капитала. И здесь он прибегает к историческому анализу, в ходе которого рассматривает воздействие экономического роста на классовую структуру общества и через нее — на экономические стимулы. При этом учитывается каждый стимул к труду, который упоминался в естественной истории «становления и развития торговли». В феодальном обществе, отмечает Юм, предложение капитала небольшое, так как существуют только два класса — крестьяне и земельная аристократия. Крестьяне бедны и не могут делать сбережения. Со своей стороны, аристократы склонны к большим заимствованиям. Они не работают, и им недостает разнообразия, потребность в котором можно удовлетворить, занимаясь интересной деятельностью; их интерес к жизни проявляется только в расходах на экстравагантное потребление. В итоге капитал редок, а ставки процента высоки. Однако экономическое развитие вызывает рост класса торговцев и людей, вовлеченных в производство. Представители этих групп испытывают радость жизни, занимаясь экономической деятельностью. По этой причине их расходы на потребление сокращаются. Это происходит также и потому, что погоня за прибылью порождает желание накапливать богатство как символ успеха в экономической игре. Так как новые промышленные классы получают значительную долю растущего национального дохода, их желание сберегать ведет к заметному увеличению предложения капитала и снижению процентных ставок.

Как было отмечено, Юм разрабатывал количественную теорию денег в ходе критики меркантилистов. Но денежная теория Юма содержит ряд положений, близких меркантилистам, а в его подходе чувствуется стремление привлечь внимание к проблемам экономического роста. Предполагая существование неполной занятости, Юм (в эссе О деньгах) допускает, что увеличение количества денег (увеличение их абсолютного количества как такового) может привести не к росту цены, а к повышению экономической активности. И прослеживая процесс воздействия увеличившегося предложения денег на экономику, Юм дает четкое описание действия мультипликатора. Однако он отрицает, что стимулирующий эффект, если он вызван краткосрочным увеличением предложения денег, может быть продолжительным. Никаких аргументов в пользу этой точки зрения Юм не приводит. Но отсутствие доказательств лишь подчеркивает оригинальность его выводов. Далее он утверждает, что если увеличение предложения денег значительно и продолжается в течение длительного времени, то его стимулирующий эффект на производство будет устойчивым, так как в этом случае растущее предложение денег будет питать «дух производства» и, следовательно, сам экономический рост. И хотя Юм доказывал, что увеличение предложения денег не влияет на процентные ставки, в эссе О проценте, где-то ближе к его концу, он также отмечал, что долгосрочное увеличение предложения денег, стимулируя экономический рост и изменяя расходы и сбережения, может увеличить предложение капитала и понизить ставку процента.

Другая заслуживающая внимания область исследований Юма — это сравнительный анализ свободного и регулируемого рынков. Так как экономические эссе не содержат соответствующих высказываний, а они в завуалированном виде присутствуют в его Истории Англии, не было в полной мере признано, что Юм предвосхитил идею «невидимой руки» Адама Смита. Но ясно, что Юм вполне осознавал роль свободного механизма цен в аллокации ресурсов (Writings on Economics, p. lxxviii—lxxx).

При анализе международной торговли Юм приводил аргументы в поддержку свободного рынка и подчеркивал, что свободная торговля позволяет странам получить выгоды от обмена из-за различий в имеющихся у них ресурсах. Однако в большинстве случаев при исследовании проблем международной торговли (эссе О зависти в торговле) он следовал подходу, который нельзя назвать статическим. И снова в центре внимания — экономический рост. Юм критикует точку зрения меркантилистов, что развитие других стран негативным образом сказывается на отечественной промышленности и занятости. Он заявляет, что рост за границей стимулирует экономическое развитие данной страны, поскольку связанный с ним рост доходов не только ведет к увеличению спроса за рубежом на отечественные товары, но и благодаря распространению зарубежных технических новшеств способствует развитию технологий внутри страны. Юм продолжает утверждать, что даже когда зарубежные товары конкурируют с отечественными, нет причин для беспокойства при условии, что в стране сохраняется «дух трудолюбия», который и стимулирует мировая торговля. Пока это так, можно не опасаться, что другие страны проникнут на рынок. И даже если это произойдет (что маловероятно), трудолюбивый и упорный народ сможет соответствующим образом изменить аллокацию ресурсов. Кроме того, внешняя торговля способствует более разнообразному использованию ресурсов внутри страны, что делает последнюю менее уязвимой перед лицом уменьшения спроса, которое время от времени случается на том или ином рынке.

Существуют свидетельства того, что Юм в гораздо большей мере осознавал возможные издержки, связанные с внешней торговлей, чем можно себе представить, опираясь на эссе О зависти в торговле. В ряде мест он пишет, что интересы богатых и бедных стран несовместимы, а в одном месте прямо оправдывает введение тарифов в особых случаях (Writings on Economics, p. 34—35, 76, 199—205). В этом же эссе Юм корректирует свою основную мысль и признает существование обстоятельств, при которых в случае потери доли рынка за рубежом стране будет трудно найти другие возможности использования ресурсов (р. 81). В целом это эссе, которое появилось на 6 лет позже, чем другие экономические эссе, свидетельствует о том, что, взвесив все «за» и «против», Юм пришел к заключению, что свободная торговля могла бы положительно повлиять на долгосрочный экономический рост всех стран, и стоит мириться со всеми сопутствующими ей издержками, которые к тому же являются кратковременными.

О том, какую роль играет в политической экономии естественная история, можно судить по эссе О налогах. В этом эссе Юм обсуждает точку зрения, что увеличение налогов увеличивает возможность их платить, поскольку равным образом стимулирует трудолюбие людей. Подобной позиции обычно придерживались меркантилисты; и она известна как доктрина «пользы бедности», с помощью которой оправдывалось введение акцизов на товары, потребляемые бедными. Позиция Юма по этому вопросу двойственная. Он отмечал, ссылаясь на исторические примеры, что естественные ограничения, например неплодородная почва, часто стимулируют трудолюбие, и писал, что искусственные препятствия в виде налогов могут возыметь такой же эффект. Эта точка зрения вытекает из представлений Юма о важности потребности в интересной деятельности как мотивации к труду. Он подчеркивал: чтобы деятельность была интересной, нужно, чтобы она была сложной и требующей напряжения. Вместе с тем он обращал внимание на то, что поскольку среди мотивов экономической деятельности есть еще и желание потреблять, увеличение трудностей достижения целей потребления сверх некоторого предела может привести людей в отчаяние. При таком подходе к стимулирующему воздействию трудностей на упорство и желание работать естественно полагать, что существует некий оптимальный уровень налогов. Юм считал, что налоги на бедных по всей Европе уже давно превысили этот оптимум и угрожают «разрушить все ремесла и промышленность». В целом же позиция Юма представляет собой смесь меркантилистских и классических взглядов на эту проблему. Он отвергал меркантилистскую доктрину «пользы бедности» с ее безусловным одобрением высоких налогов на товары, потребляемые бедными, но также отвергал и позицию (которая основывается на присутствующей у Смита и Рикардо теории, согласно которой заработная плата определяется необходимым или исторически сформировавшимся стандартом жизни), что любой налог на результаты труда неизбежно снизит его предложение.

В подходе Юма к фискальной политики — она представляет последний раздел его политической экономии — трудно усмотреть явную связь с его естественной историей «становления и развития торговли». Из-за недостатка места мы не можем здесь детально остановиться на его анализе, представленном в длинном эссе О государственном кредите. Следует, однако, отметить, что в этом эссе, в котором речь идет прежде всего о проблемах, связанных с большим и постоянно увеличивающимся государственным кредитом, в основных чертах представлена «естественная история возникновения и краха государственного кредита». Особого внимания заслуживает то, как Юм представлял многосторонние связи между экономическим и социальным развитием. Из всей его политической экономии именно это эссе наиболее явно свидетельствует об озабоченности Юма как представителя моральных наук существованием взаимосвязей между различными сферами общественной жизни.

Третий — и последний — уровень экономического учения Юма — его экономическая философия, которая содержит положительную оценку общества, основанного на коммерции и промышленности. Учитывая глубокий интерес Юма как философа к проблемам морали, неудивительно, что одним из наиболее важных для него был вопрос о моральных аспектах коммерческого и промышленного роста. Он обратился к этому вопросу во втором из экономических эссе, т. е. до того, как приступил к анализу проблем рынка. Хотя это эссе короткое, в нем охватывается широкий круг вопросов: Юм обсуждает влияние развития экономики как на индивида, так и на общество в целом.

Моральные оценки Юма основаны на этике утилитаризма — учении, которое он сам детально излагал и защищал в рамках своей диссертации. И здесь естественная история становления и развития торговли оказывается принципиально важной. Как было сказано, в этой истории Юм рассматривал различные мотивы труда. В его экономической философии присутствуют три из этих мотивов — желание потреблять, желание интересной деятельности и разнообразия жизни. Он их рассматривал как конечные цели, являющиеся основными составляющими счастья индивида. Юм утверждал, что, создавая новые возможности для потребления и интересной экономической деятельности, экономический рост способствует достижению всех этих целей. Экономический рост, пишет Юм, вносит свой вклад и в удовлетворение четвертого важного для благосостояния человека желания — спокойствия и умиротворения, или состояния душевного равновесия, которым можно насладиться, если человек и после того, как многое в жизни было испытано, способен воспринимать. Стоит отметить, что анализ Юма этих составляющих человеческого счастья имеет прямое отношение к его концепции правильной жизни, которую он излагал в серии более ранних эссе: Эпикуреец, Стоик и Платоник. Из четвертого эссе в этой серии, озаглавленного Скептик, следует идея плюрализма, которая проявилась в трактовке счастья как многомерного явления (Hume, Writings on Economics, p. xcv—xcix).

Обращаясь к рассмотрению воздействия экономического развития на основные стороны социальных взаимоотношений, Юм применяет подход, обозначенный как «естественная история», к анализу уже неэкономических явлений. Он отмечал, что экономический рост вносит свой вклад в развитие как гуманитарных, так и практических знаний, воспитывает человечность и чувство товарищества, создает у народа как духовные, так и материальные возможности для того, чтобы защитить себя, а воздействуя на знания и чувство солидарности, расширяет представления об искусстве управления и политической гармонии. Последнее, на что обращал особое внимание Юм, говоря о политике, — это соображение, почерпнутое из истории Рима, о том, что роскошь разъедает и деморализует общество, а следовательно, она враждебна свободе. Юм утверждал, что история свидетельствует и об обратном. Рост торговли обеспечивает рост торгового сословия, людей «среднего ранга», которые, кроме прочего, заинтересованы в создании законов, охраняющих их собственность. Он подчеркивал, что этот процесс ведет к развитию парламентской формы правления и связанному с этим уважению свободы личности. Таким образом, Юм осознавал связь между утверждением принципа экономического индивидуализма и политической свободой, которой начиная с этого времени уделялось так много внимания. И хотя Юм понимал, что развитие торговли и промышленности может породить зло, он считал, что выгоды его перевешивают. Из-за очевидного стремления противостоять отрицательному отношению религии к роскоши, Юм слишком рьяно защищал экономический рост и тем самым подставлял свои рассуждения под огонь критики (Hume, Writings on Economics, p. cii—civ). Тем не менее, поскольку в основе его анализа лежала исключительно проницательная оценка индивидуалистического общества, ориентированного на богатство, этот анализ может быть отнесен к ранней классике.

В ходе нашего рассмотрения мы отмечали интерес Юма к психологическим и историческим аспектам экономической деятельности. Подобный же интерес, хотя и в разной степени, можно обнаружить в работах других авторов этого периода. Однако благодаря тому, что Юм выступал и как философ, и как историк, он достиг больших высот. Впечатляющим является и широкое использование им метода «естественной истории» при исследовании многих вопросов экономической теории и политики.

Сравнивая Юма с Адамом Смитом (его близким другом), можно удивляться краткости его экономических произведений. Он создал серии сравнительно коротких эссе на определенные темы. Богатство народов (1776) Смита является общим экономическим трактатом. По сравнению со Смитом Юм менее систематичен, когда обращается к теории цены и теории распределения, которые станут позже центральными у классиков и неоклассиков. Что касается анализа влияния исторических и психологических факторов на экономическую деятельность, то здесь подход Юма глубже, точнее и лучше представлен, чем у Смита. Работая с субъективными аспектами человеческого поведения, Смит нередко рассматривал их как некие универсальные константы (например, его суждение о том, что у людей есть врожденная склонность «запасать и менять»). Юм же относился к подобным характеристикам как к исторически изменяющимся и пытался объяснить природу влияния на них исторических обстоятельств (Hume, Writings on Economics, p. cvii—cx). Он не смог предугадать будущие направления развития экономической мысли, основной чертой которой стала идущая от Адама Смита тенденция абстрагироваться от истории. Но с точки зрения общей перспективы (хотя зачастую не с позиций ее концептуальных основ) можно сказать, что экономические идеи Юма имеют отношение к таким направлениям в экономической науке, как историческая школа и институционализм, к получившему в последнее время распространение представлению об экономическом росте как связанном с явлениями культуры, к признанию важности психологических факторов в макроэкономике и экономике неконкурентных рынков, а также к нормативным оценкам экономических систем, рассматриваемых в социальном контексте.

В стандартных курсах истории экономической мысли Юму уделяется сравнительно немного внимания. Его часто либо вообще не рассматривают, либо бегло проходят как предшественника Адама Смита. В работах, посвященных технике экономического анализа, указывается ряд достижений Юма. Эти стороны его наследия сами по себе заслуживают внимания, но их значение стало бы гораздо большим, если бы они рассматривались в контексте работ Юма в области философии и истории и «естественной истории».

ИЗБРАННЫЕ РАБОТЫ

1752. Political Discourses. Edinburgh: A. Kincaid & A. Donaldson.

1875. The Philosophical Works of David Hume. Ed. with notes by Т.Н. Green and Т.Н. Grose, 4 vols. London: Longmans, Green & Co.

1955. Writings on Economics. Ed. Eugene Rowtein, London: Nelson.

Координация материалов. Экономическая школа

Контакты