Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика




ИМЕНА (В.В.Новожилов)

Недостаток товаров («Вестник финансов», 1926, № 2.)

 

1. Сущность явления

При частнохозяйственном строе сбыт товара является одной из труднейших задач. Кажется так, будто размеры производства ог­раничиваются не размерами производительных сил, а возможнос­тью сбыта. И это впечатление не беспочвенно. При частнокапита­листическом строе рынок всегда заполнен товарами, иногда даже переполнен. При частнокапиталистическом строе обычно не поку­патель гонится за продавцом, а продавец гонится за покупателем.

Современное состояние нашего народного хозяйства совсем иное. Проблема рынка перевернулась. Не товар ищет покупателей, а покупатели ищут товар. Товаров не хватает для удовлетворения всего спроса. Перед некоторыми магазинами образуются длинные очереди. В частной торговле цены товаров значительно выше про­дажных цен трестов — по некоторым товарам на 100—200%. Вво­дятся ограничения продажи: из государственных магазинов и ко­оперативов ходкие товары отпускаются не всем желающим, а лишь избранным категориям покупателей, например пайщикам, членам профессиональных союзов.

Если в крупных городах недостаток товаров приобрел столь острые формы, то в деревне положение еще хуже.

Это явление не ново: оно впервые обнаружилось ранней весной 1924 г. перед денежной реформой. Уже тогда не хватало ману­фактуры. В начале лета 1924 г. недостаток товаров еще усилился. Осенью того же года он захватил целый ряд товаров массового потребления. Но все же острота современного товарного голода превосходит то, что было год назад. А между тем за этот год наша промышленность сделала большой шаг вперед, самый большой за все время новой экономической политики.

Что же означает это явление? Не отражает ли оно нашу бедность, т. е. абсолютный недостаток товаров по сравнению с нор­мальной потребностью в них? Некоторые склонны так думать: население обносилось, изголодалось за время войны и революции и его острую потребность в мануфактуре всякого рода не может покрыть наше производство. Это объяснение на первый взгляд убедительно, но тем не менее оно основано на ошибке. Оно упу­скает из виду тот немаловажный факт, что товары раздаются не по простому изъявлению потребности в них, а за деньги.

Как бы ни была велика чья-либо потребность, она не может отразиться на рынке, если субъект этой потребности не имеет денег для ее проявления. Недостаток товаров, таким образом, это не абсолютный недостаток товаров, а относительный недо­статок по сравнению с денежным спросом.

Однако не всякое возрастание денежного спроса вызывает не­достаток товаров. Если цены товаров повышаются соразмерно росту денежных доходов, то недостаток товаров даже возникнуть не может: все деньги находят себе применение, весь спрос удов­летворяется.

Недостаток товаров, следовательно, возникает только тогда, когда цены перестают выполнять функцию уравнителя спроса и предложения, когда они приобретают инертность, нечуткость к конъюнктуре рынка.

По своей экономической природе вольные цены весьма под­вижны. Их подвижность непосредственно отражает энергию лич­ного интереса в хозяйственной борьбе. Поэтому товарный голод при частнохозяйственной организации рынка является исключе­нием. Но цены, регулируемые властью, могут отличаться извест­ной инертностью, и поэтому общий недостаток товаров возможен лишь там, где общество или государство оказывает значительное воздействие на цены.

Таким образом, недостаток товаров есть признак того, что цены слишком низки. Если недостаток товаров при этом захватывает все важнейшие товарные группы, значит, весь уровень цен не со­ответствует денежной стороне народного хозяйства.

В настоящее время положение именно таково. Нынешний не­достаток товаров нельзя считать эпизодическим расхождением спроса и предложения подобным, например, недостатку некоторых товаров перед пасхой или рождеством, когда население может в ко­роткое время израсходовать давно сбереженные деньги. Повыше­ние спроса перед праздниками обычно сменяется послепраздничным затишьем. Но когда рождественское оживление торговли про­должается целый год, то это значит, что весь годовой спрос (т. е. денежный доход населения) превышает годовое производство пот­ребительных благ, помноженное на их цены, установленные властью.

 

2. Ближайшие последствия недостатка товаров

Не является ли недостаток товаров особым преимуществом на­шего народного хозяйства? Ведь обычно рынок ограничивает про­изводство. У нас же рынок идет впереди производства, предостав­ляя ему развиваться в меру производительных сил.

Однако избыток спроса не приносит пользы народному хозяй­ству. Недостаток товаров прежде всего вызывает хаос в распреде­лении реальных доходов. Распределение реальных доходов пере­стает соответствовать распределению денежных доходов. Разница цен в вольной и регулируемой торговле достигает по некоторым товарам весьма значительных размеров. Иначе говоря, покупа­тельная сила денег становится весьма различной не только в раз­личных местностях, но и в различных магазинах и даже в раз­личных руках.

Эта пестрота покупательной силы денег извращает направле­ние хозяйственной деятельности. Непроизводительные с народно­хозяйственной точки зрения задачи приобретают очень большое частнохозяйственное значение. Недостаточно заработать деньги: не менее важно суметь купить на них товар по дешевой цене. Отсюда трата времени на поиски товара, стояние в очередях пе­ред государственными магазинами.

Этот порядок распределения содержит известную долю той бессмыслицы, которую во всей красе можно представить только на следующем вымышленном примере: некое общество установи­ло, что все получают все даром; в определенное место свозится весь продукт в одну кучу, и каждый может брать из нее все что угодно; ясно, что каждый привоз продуктов в кучу сразу же расхватывал­ся бы в порядке общей свалки. Продажа продуктов по цене ниже цены равновесия спроса и предложения является в известной ча­сти даровой раздачей: именно в части разницы между продажной ценой и ценой рыночного равновесия. Конечно, все стремятся по­лучить этот подарок, но не все его получают. При недостатке то­варов выигрывает тот, кто стоит ближе к источникам товарного потока,— тот, кто непосредственно получает нехватающие това­ры. Город ближе к источникам промышленных товаров, дерев­ня — дальше. Поэтому город, по-видимому, перехватывает боль­шую долю промышленных товаров, чем та, которая причиталась бы ему при продаже этих товаров по ценам равновесия спроса и предложения. Политика низких цен не только не достигла уде­шевления товара для деревни, но обратно: она удешевила товар для города за счет его вздорожания для деревни, притом вздоро­жания на много процентов.

Даже небольшое понижение регулируемой цены ниже цены равновесия спроса и предложения может вызвать большое повы­шение вольных цен.

Поясним это наглядным примером.

Пусть в народном хозяйстве продается только один товар. Покупают его две группы потребителей — Г и Д. Первая может непосредственно получить товар из государственных магазинов, вторая — только через перепродавцов.

Предположим, далее, что в единицу времени производство равно 100 единицам продукта, доходы группы

Г — 120 руб. и до­ходы группы Д — 80 руб.

Очевидно, что цена равновесия спроса и предложения равна двум рублям: она получается как частное от деления всего спроса (200 руб.) на все предложение (100 единиц).

Если продажная цена из государственных магазинов будет только на 25% ниже цены равновесия, то — при указанных ус­ловиях — вольная цена (для группы Г) превысит регулируемую цену на 166%. Действительно, по цене в 1 р. 50 к. группа Г мо­жет купить 120/1,5 = 80 единиц товара. Для группы Д остается только 20 единиц товара, продажная цена для этой группы может быть повышена до 80/20 = 4 руб. за единицу.

Продавцы, повышая цены товара, тем самым приводят в рав­новесие избыточный спрос с тем предложением, которое осталось за вычетом части его, купленной по дешевым ценам не для пере­продажи, а для личного потребления.

Следовательно, при неизменном избыточном спросе вольные цены тем выше, чем большая доля товарного производства пере­ходит по дешевым ценам в руки окончательных потребителей. Поэтому если бы даже удалось искоренить всякую продажу това­ров трестами в руки частных продавцов, то недостаток товаров не исчез бы. Правда, неосновательное обогащение частных торгов­цев было бы исключено, зато размеры неудовлетворенного спроса потребителей еще возросли бы. Действительно, если доход населения равен 200 руб., производство — 100 единицам, а регу­лируемая цена — 1,5 руб. за единицу, то при продаже по этой цене всех 100 единиц окончательным потребителям неудовлетво­ренный спрос достигнет 50 руб. Если же по 1,5 руб. будет про­дано 80 единиц, а остальные 20 единиц — по 4 руб., то все денеж­ные доходы будут удовлетворены товарами, хотя и в различной мере.

Таким образом, продавая по вольным (вздутым) ценам, част­ная торговля смягчает недостаток товаров для тех потребителей, которые лишены возможности купить товар по дешевой цене.

Если бы все торговцы продавали по установленным (низким) ценам, то следовало бы ввести известные ограничения при отпу­ске товара для того, чтобы прыткие покупатели не могли совер­шенно лишить товара других, менее ловких покупателей. Иначе говоря, при полном отсутствии вольных цен и недостатке товаров необходима карточная система. Там, где деньги перестают слу­жить точным мерилом распределения продуктов, там лишь карточная система может установить некоторый порядок и устранить общую свалку вокруг источника ненормально дешевого продукта.

Однако, чем больше растет недостаток товаров, тем больше растут отрицательные черты частной торговли — торговля вырож­дается в спекуляцию.

Перепродажа товара, купленного по некоммерчески низкой цене, стала источником неосновательного обогащения множества лиц, ибо для каждого понятно, что таким способом можно полу­чить максимальную сумму подарков в размере разницы между це­ной треста и ценой рынка. И тяга к получению этих подарков за­хватила не только профессиональную торговлю, но также тех, кто раньше не занимался торговлей. На этой почве возникло мно­жество злоупотреблений служащих государственных и коопера­тивных предприятий. Было бы крайне наивно думать, будто раз­витие спекуляции и связанных с ней злоупотреблений происхо­дит теперь от того, что моральная природа людей внезапно испор­тилась. Нет, моральная природа людей осталась та же, но изме­нилась политика цен. Некоммерчески низкие цены — это почва, на которой с необходимостью закона природы вырастает спеку­ляция.

Чтобы отчетливее понять экономические основания типа спе­кулянта, представим, что все товары трестов попадают в руки частных торговцев. Конечно, вольные цены сразу понизились бы и недостаток товаров для потребителей исчез бы. Товар продавал­ся бы дороже, чем ныне его продают тресты, но очередей не было бы. Однако недостаток товаров для торговцев остался бы. Это зна­чит, что торговцы не могли бы всю выручку от продажи снова полностью помещать в дело. И на почве этой невозможности про­дуктивно поместить в торговлю весь свой денежный капитал вы­растают основные черты типа спекулянта.

Так как товара по цене треста на всех не хватает, то у торгов­ца возникает искушение подкупа служащих треста.

Так как проданный товар нелегко заместить другим, то воз­никает искушение не торопиться с реализацией товара или про­давать лишь по особенно выгодной цене.

Так как значительная часть прибыли все же остается свобод­ной, то тем самым личное потребление как бы принуждается к расширению. Отсюда рост спроса на предметы роскоши и ред­кости. Современное оживление антикварного рынка и обилие де­нег в частной торговле свидетельствуют о том, что уже значи­тельная доля избыточных денег перешла в руки частной тор­говли.

Быть может, приведенная характеристика роли частной тор­говли в период недостатка товаров покажется противоречивой. С одной стороны, торговля неосновательно обогащается, с дру­гой — как будто бы обогащаясь, она все-таки выполняет функцию снабжения товарами тех потребителей, которые не могут купить товар по дешевой цене. Если частная торговля выполняет полез­ную функцию, то почему бы тогда вытекающее из этой функции обогащение считать неосновательным?

Потому что повышение продажной цены до уровня, обеспечи­вающего согласование спроса с предложением, не стоит никаких особых затрат, это, так сказать, «даровое благо». Обогащаться за счет выполнения этой функции так же неосновательно, как взи­мать плату за воздух.

Эта парадоксальность роли частной торговли при недостатке товаров отражает парадоксальность некоммерческой политики низких цен в условиях денежного хозяйства. Некоммерческая по­литика цен, регулирующая цены вне зависимости от размеров спроса, является элементом совершенно чуждым тем принципам, на которых основано денежное хозяйство. Вторгаясь в мир, в ко­тором каждый поступает «коммерчески», т. е. заботится прежде всего о своих интересах, она переворачивает все экономические отношения, сообщая им парадоксальный характер. Однако опи­санные явления (спекуляция и пр.) суть только поверхностные последствия некоммерческой политики цен. Как увидим ниже, ее влияние распространяется далеко за пределы рынка.

 

3. Каким образом расширение безубыточного производства может усиливать товарный голод?

Полтора года тому назад, когда недостаток товаров у нас впер­вые обнаружился, тогда хозяйственная практика методом борь­бы избрала всемерное расширение производства. Прошел год. Промышленное производство расширилось на много процентов, а недостаток товаров стал еще острее. И это не случайность.

Связывать расширение производства с устранением недостат­ка товаров так же неправильно, как неправильно считать недо­статок товаров абсолютным недостатком, недостатком по сравне­нию с потребностью в товарах. Еще раз подчеркиваем, что недо­статок товаров есть выражение избытка денежных доходов над производством, считая производство по ценам трестов.

Поэтому устранить недостаток товаров можно, лишь устранив избыток денежных доходов над реальным доходом, считая реаль­ный доход (т. е. сумму производства потребительных благ) по це­нам трестов.

Между тем при расширении производства это условие не всегда выполняется. Если бы расширение производства не сопровождалось ростом всей суммы денежных доходов населения, то, понятно, оно могло бы восстановить равенство между денежным доходом насе­ления (спросом на товары) и предложением товаров (считая по це­нам трестов). Но так не бывает: каждый охотно получает даровой продукт, но никто не хочет даром трудиться. При росте производ­ства, по общему правилу, растет сумма заработных плат, растут

суммы, уплаченные за сырье, словом, растут денежные доходы на­селения, растет спрос на товары. Поэтому устранение недостатка товаров зависит не просто от расширения производства, а от того, в какой мере связанный с расширением производства рост доходов населения будет отставать от роста производства потребительных благ (исчисленного по ценам трестов).

Если прирост производства готовых к потреблению товаров бу­дет покрываться и поглощаться связанным с ним приростом дохо­дов, то никакое расширение производства не в состоянии устранить возникший перед тем недостаток товаров. Прибавив к обеим сторо­нам неравенства по равной величине, нельзя неравенство превра­тить в равенство.

Если же рост доходов производителей будет опережать рост производства потребительного продукта, то товарный голод будет тем острее, чем выше коэффициент воспроизводства. Простейший пример: рост производства при продаже по убыточным ценам. В данном случае источник возрастания избыточных денег в оборо­те очевиден — убытки промышленности. Однако современные цены трестов в общем покрывают себестоимость и даже дают некоторую прибыль. Мы не имеем данных для суждений по этому вопросу. Но допустим, что это верно.

Тем не менее и при продаже по себестоимости рост денежных доходов производителей может опережать рост реального дохода народного хозяйства, т. е. производства готовых к потреблению товаров.

Так будет именно при расширении производства.

При стационарном производстве сумма доходов производителей равна всем издержкам производства потребительных благ.

Но при расширяющемся производстве доходы производителей возрастают на сумму большую, чем возрастает производство потре­бительных благ, считая его по себестоимости.

Так происходит потому, что при расширении производства нуж­но сначала произвести больше средств производства (сырья, полу­фабрикатов, орудий), а потом больше потребительных благ. Для того чтобы в будущем произвести больше потребительных благ, нужно уже в настоящем производить больше средств для их произ­водства, больше, чем требуется для простого воспроизводства по­требительных благ. Поэтому при расширении производства доходы населения слагаются:

A) из доходов непосредственных производителей потребитель­ных благ;

Б) из доходов производителей средств производства, необходи­мых для поддержания производства потребительных благ на до­стигнутом уровне;

B) из доходов производителей дополнительных средств произ­водства, необходимых для производства (в будущем) большего ко­личества потребительных благ, чем их в настоящем производстве.

Предположим для простоты, что доходы производителей в об­щем изменяются пропорционально произведенному ими продукту, например заработная плата растет пропорционально росту произ­водства на одного рабочего.

Тогда сумма доходов А+Б будет равняться сумме издержек производства производимых в данное время потребительных благ. Если бы продукты продавались по ценам, равным издержкам, то доходы А+Б могли бы поглотить все предложение потребительных благ. Но рядом с ними выступают на рынке потребительных благ со своими притязаниями доходы В, т. е. доходы производителей дополнительных средств производства, тех средств, которые лишь в будущем превратятся в дополнительные потребительные блага. Очевидно, по цене, равной издержкам производства, никак нельзя удовлетворить весь спрос: возникнет недостаток товаров. В обороте появятся лишние деньги: ими будут именно суммы доходов В. С другой стороны, предприятия лишатся прибыли в размере суммы этих же доходов (В), прибыли, которую они могли бы капитализи­ровать, т. е. купить на нее дополнительные средства производства. Круговорот денег, таким образом, расстроится. Деньги, истрачен­ные при производстве дополнительных средств производства через прибыль, вернулись бы на рынок средств производства; отказ же от прибыли препятствует им перейти из карманов потребителей на рынок средств производства. Следовательно, для покупки дополни­тельных средств производства понадобится вторичная эмиссия де­нег: вторичная потому, что в первый раз деньги были выпущены для оплаты производства дополнительных средств производства. Если эта эмиссия не будет произведена, то на рынке средств произ­водства наступит депрессия, а дальнейшее расширение производ­ства станет невозможным. Если же эта эмиссия будет произведена, то расширение производства может продолжаться, но зато в обо­роте будет нарастать сумма лишних денег, денег, для которых по ценам, равным издержкам, нет товаров.

Чем выше коэффициент воспроизводства, т. е. чем больше про­изводство дополнительных средств производства сравнительно с прочим производством, тем больше доходы В относительно доходов А+Б, тем быстрее рост избыточных денег в обороте (при продаже по себестоимости). Иначе говоря, при продаже по себестоимости товарный голод растет тем сильнее, чем больше расширение произ­водства. Всякое расширение производства при продаже по себе­стоимости вызывает избыточную эмиссию денег: при таких усло­виях всякая кредитная эмиссия превращается в кредитную ин­фляцию.

Более того, не только полный отказ от прибыли, но даже ча­стичный, т. е. извлечение прибыли меньшей, чем сумма доходов В, ведет к тому же результату, хотя и в смягченной степени: чем больше производство, тем сильнее недостаток товаров.

Напомним, что все наше рассуждение основано на предположении пропорциональности между ростом продукта и ростом общей суммы доходов его непосредственных производителей.

Такая строгая зависимость между продуктом и доходами не всегда наблюдается в действительности. Обычно суммы доходов производителей изменяются не пропорционально росту продукта, но лишь в том же направлении. Например, при увеличении про­изводства каменного угля увеличивается и сумма заработных плат рабочих этой промышленности. Заработная плата на единицу про­дукта может при этом уменьшиться.

Однако наш вывод от этого не изменится.

Для того чтобы он остался в силе, необходимо и достаточно, чтобы сумма доходов данного периода была больше издержек про­изводства производимого в данном периоде количества потреби­тельных благ. Но издержки производства потребительных благ сла­гаются ив доходов их непосредственных производителей и из до­ходов производителей тех средств производства, с помощью кото­рых были произведены данные потребительные блага. Ясно, что обе эти категории доходов относятся не к одному и тому же перио­ду времени: доходы производителей примененных средств произ­водства относятся к прошлому, а доходы непосредственных произ­водителей потребительных благ относятся к настоящему. Это вы­текает из природы самого производства: сначала нужно произвести средства производства, а потом — с их помощью — потребительные блага.

И вот, если при расширении производства доход производите­лей тоже растет (хотя и непропорционально продукту), то сумма доходов производителей средств производства прошлого периода времени будет меньше суммы доходов производителей средств про­изводства в настоящем. Значит, сумма издержек производства по­требительных благ (в нее входят прошлые доходы) будет меньше всего спроса на эти блага (он слагается из доходов настоящего пе­риода) , что и требовалось доказать.

Таким образом, наш вывод сохраняет свое значение даже при такой широкой, охватывающей всю обычную практику предпосыл­ке, как допущение, что сумма доходов производителей изменяется в том же направлении, в каком изменяется производство.

Так в действительности и бывает: общий денежный доход насе­ления растет при росте производства. Потому только и нужна эмис­сия денег: она нужна для увеличения доходов производителей. Если бы сумма денежных доходов производителей оставалась ста­ционарной, то эмиссия денег не требовалась бы. Тогда суммы до­ходов двух различных периодов времени были бы равны друг дру­гу. Это значит: тогда текущий доход населения равнялся бы из­держкам производства потребительных благ. Тогда можно было бы, продавая товар по себестоимости, сколь угодно расширять произ­водство, не вызывая недостатка товаров. Но именно эти условия нереальны. Они не только не соответствуют нашей современной действительности, они не соответствуют никакой действительности. Трудно даже представить такое состояние народного хозяйства, при котором производство могло бы постоянно расти, несмотря на неизменность общей суммы денежных доходов.

 

4. Математическое доказательство того же тезиса

 

 

5. При некоммерческой политике низких цен интересы  производства  не  совпадают с интересами денежного обращения

Итак, расширение производства само по себе не может устра­нить недостатка товаров. Наоборот, при политике цены, отказы­вающейся от извлечения надлежащей прибыли, расширение произ­водства будет сопровождаться ростом товарного голода.

Отсюда, по правилам логики, нужно сделать и обратный вы­вод: при политике цен, отказывающейся от извлечения надлежа­щей (естественной) прибыли, сокращение производства будет со­провождаться смягчением товарного голода.

Сколь ни парадоксальны эти выводы, однако это не пустая игра ума: парадоксия товарного голода есть следствие парадоксальности его условия — некоммерческой политики цен. Отказ от извлечения той прибыли, которую навязывает рынок, несомненно, явление неслыханное в условиях вольного рынка. Но это явление возможно в наших условиях: так бывало в прошлом году и наблюдается в на­стоящее время. Поэтому нельзя некритически применять к нашим условиям законы частнокапиталистического строя и нельзя удив­ляться тому, если законы рынка СССР парадоксальны с точки зре­ния экономики частного капитализма.

А между тем у нас это не всегда учитывают.

Вот пример, на котором, кстати, можно уяснить, каким обра­зом сокращение производства связывается с устранением товарного голода. При частнохозяйственном строе при избытке денег в обо­роте нужно сокращать эмиссию, сокращать кредитование, и только. Так ли надо поступать у нас? Наша новейшая практика, по-види­мому, склонна идти этим же путем и лечить недостаток товаров ограничением эмиссии денег без изменения политики цен. Однако это заключение страдает такой же ошибкой, какая лежала в основе попытки насытить товарный голод расширением производства при понижении цен трестов. В обоих случаях упускается из виду, что положения, применимые при коммерческом строении цен, неприме­нимы там, где цены устанавливаются по иным принципам. Ведь избыток денег при частном капитализме выражается в повышении уровня цен, а избыток денег при нашей хозяйственной системе может быть следствием понижения цен. При частном капитализме избыток кредитных денег означает, что кредитование чрезмерно расширено, а у нас избыток кредитной эмиссии может, кроме того, означать, что цены трестов слишком низки.

При частном капитализме в избытке денег повинна обычно де­нежная политика, а в наших условиях в избытке денег может быть повинна, кроме того, и политика цен.

Посмотрим же, к чему приводит устранение недостатка товаров (возникшего вследствие искусственного ограничения прибыли) по­средством только сокращения денежного обращения без изменения некоммерческой политики цен и без понижения заработной платы (на одного рабочего).

Мы видели, что прибыль, и притом прибыль определенных раз­меров, является необходимой составной частью цены товара, про­изведенного с участием ранее произведенных орудий производства, в растущем народном хозяйстве. При отказе от прибыли расшире­ние производства возможно лишь за счет инфляции. При отказе от извлечения прибыли эмиссионные потребности промышленности возрастают на всю сумму упущенной промышленностью прибыли и всякая эмиссия превращается в инфляцию. А с другой стороны, эта же самая упущенная прибыль является лишним элементом в обороте, так как для этой суммы доходов населения не хватает товаров.

Спрашивается: насколько же нужно сократить эмиссию, чтобы при продаже товаров по себестоимости был прекращен дальнейший приток лишних денег в оборот?

Ответ ясен: при таких условиях нужно совершенно прекратить эмиссию, т. е. прекратить или сильно затормозить расширение про­изводства, хотя бы состояние производительных сил допускало рост народного хозяйства. И при всем том недостаток товаров не исчез­нет — он только перестанет возрастать. Для того чтобы он исчез, необходимо еще изъятие лишних денег из обращения, что при про­даже товаров по себестоимости возможно только ценой абсолютного сокращения сумм, затрачиваемых на продолжение промышленного производства, т. е. путем уменьшения доходов населения, связан­ного с промышленностью.

Как же уменьшение затрат промышленности отразится на про­изводстве?

Если заработная плата не будет понижена, то сокращение де­нежных затрат промышленности неизбежно приведет к сокраще­нию производства. Притом больше всего сократится производство средств производства. Так как спрос на товары массового потребле­ния слагается из доходов производителей потребительных благ и из доходов производителей средств производства, то понижение доли средств производства в общем производстве означает, что об­щая сумма денежных доходов населения понизится в большей мере, чем производство предметов массового потребления. И таким об­разом (при неизменных ценах потребительных благ) восстановится равновесие между спросом и предложением, восстановится при сокращающемся производстве.

К аналогичному выводу мы придем, если предположим, что то­вары продаются не по себестоимости, а с прибылью, но размер прибыли ниже естественного ее уровня. При таких условиях для прекращения инфляции нужно сократить эмиссию в большей мере, чем следовало бы в интересах производства. И при таких условиях придется ограничить расширение производства более узкими пре­делами, чем это допускается состоянием реальных возможностей производства3.

Все это значит, что при некоммерческой политике цен сумма эмиссионных возможностей не совпадает с суммой реальных воз­можностей расширения производства. Только при коммерческой политике цен (т. е. при отсутствии недостатка товаров) размер эмиссионных возможностей отражает размеры реальных возможно­стей роста народного хозяйства. Только там, где цены учитывают конъюнктуру рынка, достижение предела устойчивой эмиссии яв­ляется признаком достижения предела реального роста народного хозяйства. Но там, где цены понижаются вопреки росту спроса,там признаки избытка денег в обороте уже не могут служить при­знаком достижения предела реальных возможностей расширения производства. Там сумма эмиссионных возможностей меньше сум­мы тех эмиссионных потребностей, которые вытекают из реально осуществимых планов расширения производства. Поэтому там пре­кращение дальнейшего притока лишних денег в оборот требует из­быточного сокращения эмиссии, требует, в частности, ненужно из­лишнего ограничения возможностей хозяйственного развития.

 

 

6. Каким образом то явление, какое обычно возникает в форме кризиса перепроизводства, может принять форму недостатка товаров?

Итак, при отказе от прибыли или искусственном понижении ее размера путем политики цен расширение производства возмож­но только ценой непрерывной инфляции.

Иными словами, при некоммерческой политике цен кредитная инфляция неизбежна даже при вполне правильном развитии народ-

-------------------------------------------------------------------------------------------------

3 Проф. Н. Н. Шапошников уже год тому назад указывал, что «полити­ка снижения цен, приводя к искусственному увеличению потребительско­го спроса, противоречит развитию производительных сил нашей промыш­ленности. Ориентировать все народное хозяйство на покупателя-потреби­теля означает в сущности усиленно обслуживать текущее потребеление за счет будущего или личное за счет производительного потребления» (Н. Н. Ш а п о ш н и к о в. Промышленная конъюнктура и политика цен.— «Вестник промышленности, торговли и транспорта», 1925, № 1).Это со­вершенно верно в предположении, что денежная политика воздерживается от инфляции.

ного хозяйства, правильном как в отношении состава спроса, так и в отношении распределения производительных сил между произ­водством орудий и производством потребительных благ.

Но отсюда вовсе не следует, что недостаток товаров не может сочетаться с расстройством производства. Наоборот, при инертно­сти цен недостаток товаров может возникнуть вследствие расстрой­ства народного хозяйства.

Предположим, что в данный момент цены товаров соответствуют условиям рынка, прибыль промышленности соответствует ее есте­ственному уровню и состав производства правилен во всех отно­шениях.

Пусть засим возникает подъем конъюнктуры, т. е. такое изме­нение в строении народного хозяйства, которое обычно приводит к кризисам перепроизводства. Известно, что обычный подъем конъюнктуры сопровождается ростом цен. Нетрудно понять, что при инертности цен подъем конъюнктуры будет сопровождаться ростом недостатка товаров. Таким образом, рост недостатка товаров может означать не только дефект политики цен, но, сверх того, еще и развитие тех народнохозяйственных процессов, какие при подвижности цен приводят к кризису перепроизводства.

Однако это вовсе не значит, что путем политики понижения цен можно вызвать реальный подъем конъюнктуры, но избежать кризиса. Так думать — значит впадать в заблуждение, какое ха­рактерно для инфляционистов. Перспектива вечного подъема без кризисов нередко грезилась инфляционистам. Ведь при кризисе производство сокращается как бы от недостатка денег: на труд­ность достать деньги, на их дороговизну — вот на что жалуются обычно предприниматели в тяжелые дни кризисов. Казалось бы, достаточно расширить кредитование, чтобы все невзгоды кризиса миновали, чтобы рост производства мог продолжаться прежним темпом. Однако эта видимость обманчива. Недостаток денежных капиталов сам по себе только симптом серьезного расстройства всей системы капиталистической промышленности. Инфляция мо­жет только усилить это расстройство, только усилить основное зло кризиса, затруднить его ликвидацию.

Ошибка инфляционистов, таким образом, состоит в том, что они принимают видимость за существо явления и видят в кризисе толь­ко расстройство денежного обращения, не замечая расстройства народного хозяйства.

Мы впали бы в совершенно такую же ошибку, если бы заклю­чили, что политика понижения цен страхует народное хозяйство от кризисов. Ведь сущность кризиса состоит вовсе не в том, что спрос не поспевает за ростом предложения,— это лишь видимость явления, видимость избытка перепроизводства всех благ, скрываю­щая на самом деле недостаток производительных сил, недостаток по сравнению с поставленными хозяйственными задачами. Те явления, которые влекут подъем к критическому концу, своими кор­нями восходят в область производства, а расстройство производства вряд ли станет легче от изменения денежной формы его прояв­ления.

Конечно, при инертности цен форма проявления расстройства производства будет иная, чем при подвижности цен, и то, что при подвижности цен облекается в форму затора сбыта, при их непо­движности должно выступить в ином облачении. Конечно, при по­литике некоммерчески низких цен затор сбыта не может насту­пить и подъем конъюнктуры освобождается от той границы, ко­торая ставится ему при подвижности цен рынком. Однако это не преимущество, а недостаток. Это значит, что при политике низких цен контроль рынка над составом производства ослабевает. Это зна­чит, что то расстройство производства, которое при подвижности цен пресекается кризисом сбыта, при политике низких цен может достичь гораздо больших размеров. В этом отношении политика низких цен действует вполне аналогично инфляции: путем продол­жения инфляции можно поддерживать работу предприятий, не­смотря на кризис сбыта, и тем самым еще увеличивать возникшее расстройство народного хозяйства 4.

Какое же расстройство народного хозяйства скрывается под ма­ской общего перепроизводства, в чем состоят те процессы, которые образуют реальную основу подъема и в то же время влекут его к кризису?

Мы знаем, что характернейшей чертой подъема конъюнктуры является стремительный рост производства орудий производства. Производство и цены потребительных благ далеко не в такой мере участвуют в подъеме конъюнктуры, как производство и цены ору­дий. Этот факт заставляет искать сущность подъема в сдвиге отно­шения между производством готовых изделий и производством средств производства. Дело в том, что соотношение между произ­водством орудий и производством готовых изделий имеет огромное значение для народного хозяйства, безразлично — натурального или денежного. Ведь размеры производительных сил ограниченны, и, если на производство орудий их затрачивается больше, значит меньше в данный момент приходится их затрачивать на производ­ство потребительных благ. И при неосторожной затрате произво­дительных сил на производство орудий может случиться, что при­дется ограничить производство потребительных благ, оставив без

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

4 В сущности даже нельзя противополагать инфляцию политике низких цен, ибо при политике низких цен даже нормальное (правильное) расширение производства связано с избыточным выпуском денег. Тем более ненор­мальное расширение производства, которое даже при подвижности цен предполагает инфляцию, при инертности цен невозможно без кредитной инфляции. Инертность цен только скрывает эту инфляцию под маской не­достатка товаров.

использования часть уже существующих средств для их производ­ства. Пусть, например, машины и здания для производства готовых изделий не используются именно потому, что рабочие руки и топ­ливо отвлекаются для производства таких же самых машин и зда­ний. Ясно, что это положение нелепо: производство того, что нель­зя использовать, бесполезно. Ясно, что при таких условиях проис­ходит растрата производительных сил, уменьшая реальный доход всего народного хозяйства. Ясно, что сущность этого расточения нисколько не изменится, в какую бы форму мы ни облекали этот процесс.

Однако денежное хозяйство обладает механизмом, пресекаю­щим развитие этого процесса. Именно когда происходит избыточ­ная затрата производительных сил на производство орудий, тогда обнаруживается недостаток средств производства (сырья, топлива) по сравнению с предпринятыми начинаниями. Начинается борьба за средства производства. При подвижности цен средства производ­ства дорожают, и притом дорожают быстрее потребительных благ. Орудием в этой борьбе являются создаваемые банками кредитные деньги.

Кто же побеждает в этой борьбе? Очевидно, тот, кто дольше мо­жет выдерживать вздорожание средств производства, кто дольше может выдерживать рост издержек.

Предприятия, производящие средства производства, находятся в выгодном положении, ибо их продукты дорожают примерно так же, как дорожают их средства производства.

Позиция предприятий, производящих потребительные блага, гораздо слабее, ибо повышение цен их продуктов ограничено дохо­дами населения, а последние растут медленнее, чем растут ком­мерческие кредиты на приобретение орудий производства.

Таким образом, предприятия, производящие орудия производ­ства, побеждают в борьбе за средства производства: они взвинчи­вают цены топлива, сырья и пр. в такой мере, что дальнейшее про­изводство готовых изделий становится в значительной части убы­точным. Производство готовых изделий сокращается или приоста­навливает темп своего развития.

Однако эта победа инструментальной промышленности дорого ей обходится. Это пиррова победа. Ведь спрос на средства произ­водства в конечном счете исходит от производства потребительных благ, поэтому при сокращении производства потребительных благ или даже прекращении его роста все дополнительные орудия про­изводства становятся излишними, теряют свой рынок. Если, ска­жем, производство тканей сокращается так, что часть оборудования остается без использования, то, понятно, расширение производства ткацких станков становится излишним. Оказывается, что покупа­тельная сила текстильных фабрик недостаточна для реализации всех вновь произведенных машин по тем взвинченным путем кре­дита ценам, благодаря которым производство орудий могло отнять от производства потребительных благ известную часть средств производства. Спрос на орудия падает, и кризис сбыта поражает их производство. Таким образом, кризис общего перепроизводства яв­ляется внешней формой избытка производства орудий производ­ства.

Однако такая форма наблюдается только при подвижности цен, только там, где цены всегда приспособляются к условиям рынка, где цены выполняют функцию уравнителя спроса и предложения. При известной инертности цен, при фиксации их борьба за сред­ства производства не влечет повышения их цен, не вызывает по­нижения рентабельности производства потребительных благ. Недо­статок орудий производства обнаружится тогда непосредственно — в виде недостатка товаров на рынке средств производства. На рын­ке потребительных благ тоже будет наблюдаться недостаток това­ров, но в меньшей степени: вспомним, что при подъеме конъюнкту­ры цены потребительных благ повышаются медленнее, чем цены орудий производства.

Таким образом, вместо кризиса общего перепроизводства воз­никнет кризис общего недостатка товаров, который будет расти по мере роста избыточного производства средств производства.

При инертности цен рост избыточного производства средств мо­жет найти предел только в том случае, если руководителями про­мышленности будет замечена допущенная ошибка. При инертно­сти цен рынок ослабляет свой контроль над производством и тот механизм, с помощью которого он парализует избыточное расши­рение производства орудий, бездействует.

 

 

7. Опасности искусственного расширения рынка

Теперь мы можем дать более полный ответ на вопрос, в чем вред недостатка товаров. Мы видели, что недостаток товаров вызывает беспорядок в распределении реального дохода народного хозяй­ства, порождает много непродуктивных затрат и неосновательных обогащений. Но это только та сторона дела, какую легко усмотреть, так сказать, невооруженным глазом. Кроме нее существует другая, не столь наглядная, но более существенная, а именно: некоммер­ческая политика цен ослабляет контроль рынка над производством.

Это коротенькое положение имеет большое содержание. Ведь при денежном хозяйстве рынок выполняет функцию организации народного хозяйства. Управляя ценами, он приказывает, что, сколь­ко и как надо производить. И если это регулирование несовершен­но, то прежде всего потому, что далеко не всегда указания рынка правильно понимаются и своевременно выполняются.

И трудность сбыта товара, трудность найти рынок есть не что иное, как трудность так организовать и вести предприятие, чтобы оно было целесообразной частью всего мирового хозяйства. Про­блема сбыта для каждого отдельного хозяйства — это частнохозяйственный аспект проблемы целесообразной организации всего на­родного (мирового) хозяйства. Что же удивительного в том, что задача сбыта трудна? Она нормально должна быть труднейшей сто­роной в жизни предприятий. Наоборот, ненормально всякое искус­ственное облегчение сбыта.

Для того чтобы рыночные показатели выполняли свою полез­ную функции, нужно избегать их фальсификации. Нет ничего опаснее этой фальсификации.

Если показатели рынка не фальсифицированы, то ошибки от­дельных предприятий не страшны: они будут подчиняться закону случайных ошибок — взаимно уравновешиваться.

Но если ценностные показатели фальсифицированы, то самый правильный расчет всех предприятий приведет к расстройству на­родного хозяйства. Правильный расчет приведет к неверным ре­зультатам, если в основу расчета кладутся неверные данные.

Такая фальсификация ценностных показателей производится обычно кредитной инфляцией. Кредитная инфляция искусственно расширяет рынок, искусственно облегчает задачу сбыта. И вот именно поэтому она вносит расстройство в состав народного хозяй­ства. Правда, темп роста производства ускоряется, ускоряется именно потому, что контроль рынка ослабевает, зато и состав про­изводства ухудшается, ухудшается именно потому, что контроль рынка ослабевает, и именно в той области народного хозяйства, ко­торая всего дальше отстоит от потребительского спроса,— в обла­сти производства орудий. Выигрыш в полноте использования про­изводительных сил происходит за счет нарушения правильности состава производства. И в результате происходит известное расто­чение производительных сил.

Известно, что не бывает безостановочного подъема конъюнкту­ры: всякий подъем недолговечен и сменяется депрессией. И это понятно: подъем, ускоренный темп предпринимательства всегда происходит под влиянием искусственного расширения рынка, под влиянием известного пренебрежения к основной и труднейшей за­даче хозяйства. Искусственное расширение рынка — это самооб­ман: кредитная инфляция, так сказать, отводит глаза организато­ров хозяйства (предпринимателей) от трудностей и опасностей.

Но всякий самообман наказывается, и после периода оживления следует период депрессии, период дефляционный с преобладанием предпринимательской боязливости, низких прибылей и искусствен­но суженного рынка.

Искусственное сжатие рынка не менее вредно, чем его искус­ственное расширение. Оно вызывает неполное использование про­изводительных сил — остановку части фабрик и заводов, безрабо­тицу. Задача состоит в том, чтобы избежать как искусственного расширения рынка (это связано с нерациональным использованием производительных сил), так и дефляционного сжатия рынка (это связано с неполным использованием производительных сил).

Искусственное оживление рынка можно вызвать не только по­средством эмиссии, его можно вызвать также посредством неком­мерческого понижения цен. И то, что было сказано о вреде кредит­ной инфляции, приложимо и к некоммерческой политике цен. В обоих случаях мы теряем показатели правильности состава про­изводства.

Но при подвижности цен принцип рентабельности все же остается регулятором производства, тем регулятором, который ста­вит предел для расстройства состава производства и через кризис перепроизводства, т. е. невозможность рентабельного сбыта, вос­станавливает правильность состава производства. Наоборот, при инертности цен принцип рентабельности отказывается служить, отказывается именно потому, что он не соблюдается: некоммерче­ская политика цен есть отказ от принципа рентабельности.

Когда цены фиксированы и не изменяются при росте спроса, тогда тот рост цен орудий производства, который в конце концов уничтожает прибыль в производстве потребительных благ, даже проявиться не может. Тогда рост цен заменяется ростом недостат­ка товаров. Мы видели, к чему приводит недостаток товаров на рынке потребительных благ — к беспорядку в их распределении. Мы видели, что последовательное проведение политики некоммер­чески низких цен требует введения карточной системы распреде­ления продуктов.

Понятно, что недостаток товаров на рынке средств производства тоже приводит к беспорядку в их распределении. Равным образом недостаток товаров на рынке средств производства требует введе­ния системы пайков, требует централизованного распределения орудий производства между предприятиями, ибо беспорядок в рас­пределении средств производства равносилен беспорядку всей хо­зяйственной жизни. Все это значит, что там, где цена перестает выполнять свою основную функцию уравнителя спроса и предло­жения,там денежное хозяйство перестает выполнять свои орга­низационные функции перестает поддерживать порядок в про­изводстве и распределении. И поэтому возникает необходимость введения иных методов организации хозяйства, методов централи­зованной организации производства в гигантском натуральном хо­зяйстве. Эти методы с наибольшей полнотой были развиты у нас в эпоху военного коммунизма.

Конечно, могут существовать различные степени уклонений от чисто денежного хозяйства, начиная от ничтожного расхождения указных и вольных цен до безденежного распределения продуктов. Однако даже при небольших отклонениях указных цен от цен рав­новесия спроса и предложения возникает необходимость введения неторговых методов распределения, в противном случае весь товар немедленно будет скуплен частными торговцами и указная цена станет лишь источником их неосновательного обогащения.

Итак, некоммерческая политика цен — это первый шаг от денежного хозяйства к натуральному. Мы видели, что при политике некоммерчески низких цен правильная эмиссия стесняет расшире­ние производства; это значит, что некоммерческая политика цен несовместима с устойчивостью валюты, ибо накопление избыточ­ных денег в обороте рано или поздно сломает всю систему регули­рованных цен. Устойчивость валюты понятна как цель денежной политики лишь там, где цены уравнивают спрос и предложение. Но при отступлении от основного принципа денежного хозяйства добродетель устойчивости валюты превращается в порок, ибо пло­ха та денежная политика, которая стесняет развитие народного хо­зяйства. Впрочем, с нашей точки зрения, это не является решаю­щим доводом против некоммерческой политики цен: ведь не на­родное хозяйство для денежного обращения, а денежное обраще­ние для народного хозяйства. Хороша лишь та денежная политика, какая соответствует интересам производства. Следовательно, суть вопроса в том, полезно ли с производственной точки зрения лишить цены их подвижности и тем самым сделать первый шаг в сторону натурального хозяйства. Полезно ли отказаться от услуг показа­телей рынка, лишив их чуткости, и перейти ныне от децентрализо­ванного денежного хозяйства к плановому управлению народным хозяйством как quasi-натуральным?

Одно из двух: или плановое регулирование хозяйства вовсе не считается с рынком, или оно лишь предвосхищает будущие рыночные показатели.

Если план строится вопреки рынку, то тогда сомнительна целесообразность существования денежного хозяйства, ибо ры­нок — мозг денежного хозяйства. Тогда торговлю за деньги нужно заменить распределением по нарядам, карточкам, ордерам.

Если же задача плана — не борьба со стихией рынка, а ее предвосхищение и использование (путем приспособления к ней), то тогда нельзя отказываться от услуг тех показателей, которые наиболее чутко отражают соотношение отдельных элементов на­родного хозяйства. Количественные показатели производства мо­гут дать представление о том, какова абсолютная величина того или иного производства, каков примерно уровень благосостояния страны. Но они не могут рассказать о том, много или мало про­изводится теперь каменного угля сравнительно с другими про­дуктами, целесообразен ли состав производства или нет. Не говоря уже о том, что многие количественные показатели ненадежны (пример: урожай), они между собой просто несравнимы5.

Наоборот, функция ценности измерения в том состоит, чтобы определять степень целесообразности или нецелесообразности каж-

-------------------------------------------------------------------------------------------

5 Значение натуральных к ценностных показателей прекрасно выяснено в статье В. Я. Железнова

 «К вопросу о натуральном и ценностном ас­пектах экономических явлений» («Вопросы конъюнктуры», 1925, т. I, вып. 1).

дого хозяйственного действия как части хозяйственного целого. Ценностное измерение позволяет сделать выбор между различ­ными применениями труда и хозяйственных благ.

Вся трудность организации народного хозяйства состоит в соблюдении известной пропорциональности между отдельными его элементами. Принято думать, что высшей народнохозяйствен­ной добродетелью является накопление, т. е. производство средств производства в размере большем, чем их потребляется. Однако и в накоплении возможен избыток: возможно чрезмерное произ­водство средств производства, при котором нет возможности использовать произведенные орудия. Такое производство беспо­лезных или малополезных предметов есть не что иное, как расто­чение производительных сил. Иными словами, может быть расточительное производство, может быть расточительное накоп­ление.

Расточительно не только «проедание» капитала, но и его чрез­мерное накопление. В первом случае ухудшается снабжение народного хозяйства средствами производства, падают произво­дительные силы общества, во втором случае производительные силы так распределяются, что часть их производит блага, которые не могут быть использованы (т. е. бесполезные блага). В хозяйстве — в этом мире ограниченных возможностей — все крайности вредны и все искусство хозяина состоит в том, чтобы найти золотую середину между крайностями. Вся трудность распределения про­изводительных сил между производством орудий и производством готовых изделий состоит в нахождении такой оптимальной про­порции, при которой все производительные силы использовались бы с максимальной пользой. Мера — душа хозяйства, а деньги — единица хозяйственной меры.

Поэтому порча денежных показателей рынка (цен) или порча единицы денежной меры (путем инфляции) равносильны порче вех на трудном пути организации народного хозяйства.

Это вовсе не значит, что надо отказаться от всякой политики цен. Это значит только, что на цены надо воздействовать такими методами, которые не мешали бы им уравнивать спрос и предло­жение. Иначе, надо влиять на цены через спрос и предложение.

Ради чего же стоит отказываться от коммерческой полити­ки цен?

Ради удешевления промышленных товаров для деревни? Ре­зультат получается обратный: деревня плохо и дорого снабжается промышленными товарами.

Ради расширения потребления вообще? Но для этого не нужно держать цены на уровне, при котором весь спрос не может быть удовлетворен. Для этого достаточно держать цены на уровне равновесия текущего производства и потребления: все равно ведь страна не может потребить товаров больше, чем их имеет.

Быть может, цены фиксируются ради укрепления денежной единицы? Но денежная единица так не укрепляется, а расшаты­вается, ибо в обороте накопляются лишние деньги.

Единственный возможный смысл некоммерческой политики цен состоит в ослаблении связи между распределением денежных доходов и распределением реальных доходов. Когда распределе­ние денежных доходов становится весьма неравномерным, когда притом производство предметов первой необходимости едва обес­печивает снабжение населения по голодной норме,— тогда разрыв между денежными и реальными доходами имеет известный смысл. Так распределяется в осажденной крепости (или стране) скудный запас хлеба — по пайкам, а не по деньгам.

Но можно ли оправдать разрыв между денежными и реаль­ными доходами при современных наших условиях? Разве нерав­номерность распределения денежных доходов была так велика, что угрожала удовлетворению жизненных потребностей части населения? Наоборот, некоммерческая политика цен усилила эту неравномерность, ибо она была источником неосновательной и крупной наживы. Даже в том случае, если бы рост спроса был чисто сезонным, преходящим явлением,— и в этом случае нет оснований допускать неосновательное обогащение и вызывать недостаток товаров инертностью цен трестов.

 

 

8. Как устранить недостаток товаров ?

Если недостаток товаров — следствие некоммерческой поли­тики цен, значит, для устранения недостатка товаров нужно лишь изменить политику цен. Если бы у нас рост спроса имел своим источником фискальную эмиссию, то повышение цен не прекра­тило бы инфляции и пришлось бы время от времени поднимать цены трестов. Но так как источником лишней эмиссии денег являются, вероятнее всего, низкие цены промышленных товаров, то повышение цен закроет источник инфляции. Означает ли не­достаток товаров, сверх того, еще и расстройство состава произ­водства — это трудно выяснить. Недостаток товаров наблюдается одновременно и на рынке потребительных благ, и на рынке средств производства.

Теоретически рассуждая, для устранения недостатка товаров надо повысить прибыль: ведь недостаток товаров является, веро­ятнее всего, выражением несоответствия денежной прибыли темпу расширения производства. Однако практически наиболее целесо­образным способом повышения прибыли в данных условиях является повышение цен трестов. Докажем эту мысль, разобрав все пути к повышению прибыли.

Известно, что прибыль может быть повышена двумя основными способами: или путем понижения издержек при неизменных це­нах, или путем повышения цен при неизменных издержках. Третий способ — комбинация этих двух — повышение цен при понижении издержек.

Какой же из них самый лучший с точки зрения производства? Казалось бы, понижение издержек. Так обычно думают, отож­дествляя понижение издержек с понижением реальных затрат на единицу продукта (затрат труда и средств производства).

Однако не всегда понижение реальных затрат равносильно понижению денежных издержек: если, например, заработная пла­та растет быстрее, чем растет производительность труда, то реаль­ные издержки на единицу продукта будут понижаться, а денежная себестоимость единицы продукта при этом будет повышаться. Таким образом, реальные и денежные издержки суть различные вещи. Следовательно, вопрос стоит так: всегда ли понижение денежных издержек на единицу продукта полезно для произ­водства? Конечно, не всегда. Например, если реальные издержки производства не сокращаются, то понижение денежной себестои­мости возможно только путем понижения доходов производителей (заработной платы, доходов крестьян от продажи сельскохозяйст­венного сырья). Полезно ли для развития производства пониже­ние денежной заработной платы? Думаю, что на этот вопрос даже самые заядлые сторонники понижения издержек затруднятся дать утвердительный ответ.

Каков же другой путь повышения прибыли промышленности в том случае, если реальные затраты на единицу продукта нельзя понизить в течение ближайшего времени? Промышленность может повысить цены, не повышая заработной платы и не повышая цен сырья. Реальная заработная плата при этом, конечно, понизится. Но население легче мирится со вздорожанием некоторых товаров, чем с соответствующим ему уменьшением денежных доходов. Здесь оно проводит примерно такую же разницу, какая существует между «не дать» и «взять», не дать легче, чем взять; не повысить денежную плату при небольшом повышении цен легче, чем пони­зить ее.

И такое отношение населения не лишено экономического осно­вания. Например, устранение недостатка товаров путем пониже­ния денежной заработной платы несомненно в большей мере уменьшит реальную заработную плату, чем устранение недостатка товаров путем повышения цен трестов. Чем ниже цены трестов, тем — ceteris paribus больше надо отдать товаров держателям лишних денег для насыщения их спроса, тем меньше должна быть доля в реальном доходе народного хозяйства тех, кто лишних денег на руках не имеет. Таким образом, при неизменной произ­водительности труда легче для производства повысить цены трестов, не повышая заработной платы, чем понизить денежную заработную плату, не изменяя цен.

Кроме того, каждое промедление в повышении цен соответст­венно спросу оставляет возможности неосновательного обогаще­ния, оставляет рынок в дезорганизованном состоянии.

Наше предложение, вероятно,  вызовет немало  возражений.

1. Вероятно, некоторые будут указывать, что цены и так до­роги сравнительно с доходами населения, что потребление и без того невелико и сужение его недопустимо. Однако повышение цен до уровня спроса с предложением нисколько не уменьшит потреб­ления. Изменится лишь распределение тех товаров, которых ныне не хватает для удовлетворения спроса. Кто раньше покупал то­вары по дорогим (вольным) ценам, тот будет потреблять больше; тот, кто пользовался возможностью покупать по ценам трестов,— потребит меньше. В общем в городе больше счастливых поку­пателей по ценам трестов, в деревне — меньше. Поэтому город немного проиграет от повышения цен, деревня — выиграет. Реаль­ная заработная плата может временно слегка понизиться.

Однако иного выхода нет: понижение заработной платы всех видов труда есть лишение особых преимуществ города по сравне­нию с деревней. Город в период недостатка товаров перехватывал известную часть тех товаров, которые могла бы купить деревня. Нельзя доказать, почему одна часть трудового населения должна продолжать пользоваться привилегией более дешевой покупки (на 100 и 200% дешевле), чем другая.

Лишь в одном случае устранение недостатка товаров не пони­зило бы заработной платы. Если бы товары скупались у трестов частными торговцами, если бы все рабочие и служащие покупали промышленные товары только через частных торговцев, то по­вышение цен трестов причинило бы ущерб только частной тор­говле. Оно уменьшило бы прибыльность дальнейших торговых операций, но не уменьшило бы реального дохода прочего населе­ния. Наоборот, все прочие группы населения от этого только выиграли бы, так как потребление торговцев сократилось бы. Но в действительности значительная часть рабочих и служащих пользовалась возможностью покупки товара по ценам трестов. Поэтому повышение цен трестов отразится не только на доходах торговцев, но и на заработной плате.

Понятно, что если производительность труда возрастет, то недостаток товаров устранить будет легче: прибыль повысится за счет сокращения реальных издержек без понижения заработной платы (на одного рабочего). Однако нельзя же серьезно рассчи­тывать на такой скачок производительности труда, который позво­лил бы в течение короткого времени, не повышая цен трестов, поглотить прибылью промышленности весь избыток денег в обо­роте.

2. Предвидим и другое возражение против нашего предложе­ния: повышение цен трестов недопустимо, так как оно равносильно понижению покупательной силы денег. И это неверно. Нельзя отождествлять цены трестов со всем уровнем цен промышленных товаров: есть также и вольные цены. Повышение цен трестов (при неизменных доходах населения) будет уравновешиваться понижением вольных цен. Повышение цен трестов сократит потребле­ние города, уменьшит прибыли частной торговли, зато именно поэтому оно расширит предложение товаров в деревне и там понизит их цены. Этот процесс можно назвать унификацией поку­пательной силы денег. Ныне покупательная сила денег весьма различна не только по местностям, но и по различным магазинам. В деревне же некоторых товаров вовсе нельзя достать, т. е. там по отношению к некоторым товарам покупательная сила денег близка к нулю. Повышение цен трестов увеличит покупательную силу тех денег, для которых ныне вовсе не хватает товаров. С другой стороны, низкие цены трестов являются источником роста избыточных денег в обороте: они требуют для расширения производства излишней эмиссии денег. Таким образом, для устой­чивости денежной единицы вредно именно поддержание цен тре­стов на низком уровне. Год назад для устранения недостатка товаров требовалось меньшее повышение цен трестов, чем ныне. Это значит, что за этот год доля лишних денег в обороте возросла. Если бы год назад цены трестов на некоторые товары были повы­шены на несколько процентов, то, вероятно, накопление лишних денег в обороте не происходило бы.

Повышение цен трестов для изъятия лишних денег из оборота приведет не к понижению, а к повышению покупательной силы денег в ближайшем будущем. В самом деле, процесс изъятия лишних денег рано или поздно окончится и тогда обнаружится, что спрос со стороны населения недостаточен для сбыта всего про­изводства по повышенным ценам трестов. Ведь те цены, по кото­рым может покупать рынок, насыщенный не только текущими денежными доходами населения, но и остатками от прошлых доходов населения,— эти цены будут слишком высоки тогда, когда на рынке спрос будет состоять из одних текущих доходов населения, а неизрасходованные остатки прошлых доходов насе­ления (т. е. лишние деньги) будут изъяты из обращения. Следо­вательно, повышение цен трестов — унификация покупательной силы денег — сменится их понижением, т. е. повышением поку­пательной силы денег. Этому понижению цен может помешать только одно обстоятельство — повышение денежной заработной платы. Если промышленность не выдержит переходного периода (изъятия лишних денег) и повысит заработную плату сравни­тельно с производительностью труда, то вся операция может действительно принести ущерб денежной единице. Во-первых, недостаток товаров может затянуться до бесконечности; во-вто­рых, даже если повышение заработной платы на единицу продукта будет невелико, унификация покупательной силы денег будет сопровождаться ее понижением. Поэтому ликвидация товарного голода требует известного мужества и готовности нести некото­рые жертвы.

Впрочем, эти жертвы имеют временный характер. Только период ликвидации товарного голода потребует заметного огра­ничения городского потребления в пользу деревни. Так город рассчитается по «неоплаченным векселям», т. е. по тем деньгам, которые ныне лежат в деревне без применения, за отсутствием там возможности купить нужные товары. После производства этого расчета доля города в потреблении снова возрастает, ибо цены трестов должны будут понизиться до того уровня, при ко­тором возможно расширение производства без инфляции. Очевид­но, что этот уровень цен выше современного уровня цен трестов, но значительно ниже уровня цен, на котором ныне может восста­новиться равновесие спроса и предложения.

До сих пор мы рассматривали только способы ликвидации недостатка товаров мерами промышленной политики. Но возмож­ны и другие приемы изъятия лишних денег из оборота: налоги, займы — словом, бюджетные излишки. Однако этот путь трудно­осуществим и дорог. Извлекая избыточные деньги путем повыше­ния налогов, государство получит с помощью дорогостоящего аппарата и ценой немалых стеснений хозяйственной жизни лишь часть тех сумм, которые оно могло бы получить, так сказать, даром — путем повышения цен трестов. Заключая займы на воль­ном рынке, государство будет дорого платить частным лицам за ту прибыль, которую оно даром могло бы получить при иной политике цен. Наконец, изъятие лишних денег из оборота за счет бюджетных излишков может быть целесообразно только в том случае, если прекратится дальнейшее проникновение лишних денег в оборот, ибо невозможно систематически извлекать их за счет займов или налогов, если по вине политики цен развитие производства является источником непрерывного роста лишних денег в обороте. Следовательно, известное повышение цен трестов все же необходимо для того, чтобы заткнуть источник лишних денег.

 

 

Вернуться

 

Координация материалов. Экономическая школа



Контакты


Институт "Экономическая школа" Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики

Директор Иванов Михаил Алексеевич; E-mail: seihse@mail.ru; sei-spb@hse.ru

Издательство Руководитель Бабич Владимир Валентинович; E-mail: publishseihse@mail.ru

Лаборатория Интернет-проектов Руководитель Сторчевой Максим Анатольевич; E-mail: storch@mail.ru

Системный администратор Григорьев Сергей Алексеевич; E-mail: _sag_@mail.ru